А ДАВАЙТЕ ВЫДЕЛЯТЬ НЕ БУКВУ СЫ А СЛОВО ПЕТУХ!Самые страшные запреты и ограничения в местах лишения свободы связаны с “опущенными”, “
петухами” — пассивными гомосексуалистами, которые становятся таковыми в большинстве случаев не по собственным наклонностям и желанию, а по воле большинства. Зэка “опускают”, и с этого момента к нему запрещено относиться как к человеку. Но для мест лишения свободы, где уважают только силу, все естественно: не сумел отстоять себя — значит, ничего, кроме презрения, не заслуживаешь! Впрочем, умение постоять за. себя чаще всего тут вовсе ни при чем. Людей “опускают” по приговору за разные грехи: стукачество, неуплату долга, неподчинение “авторитету”, за то, что на следствии “сдал” подельников, что имеет родственников в правоохранительных органах, просто за слабый характер. Жертву обычно жестоко избивают, затем накидывают на шею полотенце, скрученное жгутом, и в полузадушенном состоянии “опускают”. Есть и другие способы “опетушения” — облить мочой, заставить поцеловать парашу, вымазать спермой его полотенце, провести у спящего членом по губам. В большинстве случаев это происходит еще в следственном изоляторе. Клеймо “
петуха” — на всю жизнь. В истории человечества гомосексуализм известен давно. Разные культуры в определенных обществах создавали свои представления о гомосексуалистах. Мужская гомосексуальность, к примеру, в античных греческих городах ассоциировалась не со слабостью и женским поведением, а с мужественностью, храбростью и героизмом. С возникновением христианства гомосексуализм стал рассматриваться как тяжкий грех. Смертная казнь ждала гомосексуалистов в Англии до 1861 года. С конца XIX -— начала XX веков взгляд на это явление начал меняться. В свое время в 1934 году в СССР была введена уголовная ответственность за мужеложство. В 1964 году проходивший в Гааге IX международный конгресс по правам человека принял решение об отмене преследования за гомосексуализм, исключая криминальные его проявления. Максим Горький в 1926 году в своем предисловии к изданию новеллы Стефана Цвейга “Смятение чувств” писал: “...Стефан Цвейг, первый в литературе, изображает мучения однополой любви, и магия его таланта ставит читателя перед лицом еще одной тяжкой человеческой драмы. Об этой любви принято говорить с усмешкой презрения и отвращения к рабам ее, хотя она существует издревле, широко распространена среди восточных наций, оправдывалась Платоном. Современная наука доказывает, что эта любовь, охватывающая людей всех классов и наций, не "каприз пресыщенных" и извращенных, а злая игра природы...” Эти слова очень актуальны и для наших 90-х годов. “Мнение о гомосексуализме как половом извращении, — полагают серьезные ученые, — в корне неверно. Это следствие безграмотности”. “Люди с любой формой гомосексуализма, — пишет в своих работах профессор Я.Свядощ, — психически абсолютно полноценны, нормальны”. Припомним, сколько замечательных живописцев и скульпторов, гениальных музыкантов, певцов и композиторов, архитекторов и бизнесменов, писателей, актеров, драматургов, танцовщиков, общественных деятелей, дипломатов, военачальников и спортсменов, причем людей обоего пола, обладали, скажем так, своеобразной сексуальной направленностью. Все вышесказанное касается воли, в местах лишения свободы гомосексуализм приобретает совсем другие — зловещие черты. Считается, что быть “петухом” — хуже, чем умереть. И в то же время “опустить” могут практически любого. В местах лишения свободы гомосексуализм процветает, но пассивные гомосексуалисты при этом не считаются людьми. “
Петухи” — это осужденные, которые отвергнуты всеми другими. Данная категория формируется в процессе противоречий, возникающих между осужденными в СИЗО, ВК, ИК и тюрьмах из числа лиц, подвергнутых насильственному гомосексуализму, развратные действия в отношении малолетних детей, изнасилование несовершеннолетних и за многое другое. В книге Валерия Абрамкина и Юрия Чижова об этом сказано так: “Последняя каста —
петухи, они же "обиженные", "опущенные", "
пидеры" и т. д. Это пассивные гомосексуалисты, изгои, неприкасаемые, отверженные. На том же уровне в зоне находится промежуточная каста: "чушки", "черти". С той только разницей, что в качестве пассивных педерастов они не используются — это просто неприкасаемые.” Гомосексуализм в тюрьмах существовал всегда и был, как правило, делом добровольным и для других малоинтересным. Но с какого-то времени — по некоторым сведениям, с реформы “исправительно-трудовой” системы 1961 года — на зонах начал распространяться обычай: наказание в виде насильственного обращения виновного в педераста. До этой реформы для всех заключенных был один вид лагерей для всех зэков. Реформа поделила лагеря на режимы: общий, усиленный, строгий, особый. В результате первоходчики, которых стали сажать в лагеря общего режима, были отделены от рецидивистов. Те оказались на других режимах, чтобы на первоходчиков “не оказать дурного влияния”. Отделили первоходчиков тем самым и от выработанного многими поколениями опыта принудительной совместной жизни, которым рецидивисты, кроме всего прочего, владели. Этот опыт позволяет худо-бедно, но жить в мире. В прежних лагерях к тому же сидели люди всех возрастов. И борьба за превосходство там в какой-то степени смягчалась существованием большого числа людей пожилых и старых. А теперь представьте: орды молодых мужиков (а первоходчики, как правило, — люди одного и того же возраста, лет 20—22), которых сама природа обрекла на постоянное соревнование и выяснение, кто главнее, сильнее, умнее. Естественно, между ними постоянно будет грызня, раз они не могут хотя бы на время разойтись, отдохнуть от этой “спартакиады”, пообщаться с теми, с кем состязаться смысла не имеет, — со стариками, женщинами, детьми. В зонах для малолеток дела еще хуже именно потому, что там нет старших. Даже тюремная администрация это понимает и подсаживает в камеры малолеток взрослого арестанта — “батю”. А эти “бати” малолеток грабят, почему и считается должность “бати” косячной. В результате всего перечисленного больше всего людей “опускают” в зонах для малолеток, т. е. там, где не знают тюремного закона. Этот закон жестокий и страшный, но единственный, при котором люди могут выжить и остаться людьми. В лагерях “опускают” гораздо реже, чем в тюрьмах. Чем режим жестче — тем реже. Вообще, чем тяжелее в лагере режим, тем легче тем, кто в нем сидит. Говорят, что лучше умереть, чем стать
петухом. Обращаются с петухами другие заключенные очень жестоко. Самые дикие вещи с ними творят в общем режиме, не говоря уже о зонах для малолеток (например, кидают в параши, заставляют на деревьях жить и т. д.). Брать у петухов ничего нельзя.